В окровавленной и рваной вышиванке,
С сыном бездыханным на руках,
Ночью будет приходить иль спозаранку,
Наяву, в бреду или во снах.
Извиваясь в страхе на сыром матраце,
Вспомнишь всё, сожмешься в эмбрион…
И остаток жизни будешь озираться,
Забываясь только пьяным сном.
Перед смертью, осенью вмерзая в лужу,
Мутно видишь ты её везде.
Никому на родине своей не нужен,
Проклят, не забыт в чужой стране!
Незаметно для иных пройдет дорогой,
Голову его поправ ногой.
Безысходно где-то ждёт её убогий,
Сожалея, что ещё живой…
В постоянных поисках на миг покоя,
От себя не может убежать.
Жутко жизнь влачит, до визга и до воя…
Вряд ли, что его отмолит мать…
