Вот на Путинщине выходит на свет Правда – угловатая, неуклюжая, непривлекательная в глазах многих, даже страшная. Нельзя пустить гулять её по миру – накликает людское неудовольствие, поднимет волну возмущения. По приказу дельцы-ловкачи тут же ловят её – она всецело в их власти, могут с ней делать всё, что захотят. И делают из неё «красивую» куклу: обрывают ей ноги, чтобы далеко не ушла, приделывают бутафорские протезы, вырывают язык, красят лицо, навешивают украшения. Играют с ней. Кровожадные могут избить, изнасиловать и снова одеть в нарядное платье по моде. Меняют ей имя на благозвучное, с противоположным значением.
И вот на утро выставляют куклу на показ люду – стоит она припудренная, принаряженная, молчаливая. Смотрят люди. Кто-то мимо проходит – всё равно ему, кто перед ним – одной больше, одной меньше; кто-то одобряет, клацает языком, хвалит хозяев за вкус, гордимся тобой, говорит. Кто-то присматривается, трёт глаза, наконец, решает: «Ты приличная, вроде, выглядишь хорошо – принимаем тебя». Другие обходят бывшую Правду и, не спеша, рассуждают: «Ну, может, ты и не ахти-что, да совершенства-то нет нигде, но можно ведь повернуть тебя выгодной стороной – и порядок, дальше и с тобой жить можно, как привыкли. Зачем волноваться?» Только опытные – те, кто повидал много таких кукол, подходят ближе, скребут ногтем – штукатурка отваливается, грим течёт, высовываются культи из-под стильной одежды. Им говорят: «Что это вы, Правду нашу проверяете?» Но они вместо «Правда» слышат «Кривда». А ещё бывает, что самые смелые из смекалистых подхватывают её на руки, отмывают, ужасаются адским превращениям, совершённым над ней, и всё-таки несут показать её людям такой, какая она есть на самом деле.
Перепуганные хозяева объявляют погоню. И если ироды-ловкачи настигают смельчаков, то тем несдобровать – садят их под крепкие замки, за высокие заборы. А Кривду снова водружают на прежнее место. И пылится она там, пока новый герой не подберёт её и вновь не представит миру под её настоящим именем.
