Посудомойку разбираю,
заплаткой, Господи прости,
я к джинсам стикер пришиваю,
и год прожить не успеваю,
день завершается к пяти.
Cafe au lait так скоро стынет,
но мил мне в чашке голубой,
когда ноябрь мой дом покинет,
мне снится сон, где в окнах иней
и долгожданный снег такой.
И трещина в тугом асфальте,
немытый и сырой подъезд,
со сказками винил оставьте,
пусть в кресле дед сидит в халате,
читает про Февральский съезд.
«Маяк» бубнит ему со скрипом
и бритва круглая жужжит.
И я могу дышать, не всхлипывать,
пока ветров и духа рыбьего,
с избытком до весны дожить.
