Утомил затянувшийся белый танец
В белом свете фонарном под белый шум.
«Белой гвардии» строки скользят под палец.
Город к вечеру белый надел костюм.
Тлеет с белым билетом в огне камина
В стол написанный давеча белый стих,
Распыляя по комнате запах тмина.
Город в белом откашлялся, сплюнул, стих
И затеял игру, и играл за чёрных,
И увидели в клеточку белый свет
Все, кто в чёрных делах и решениях спорных,
В порождении кризисов, моров, бед
Уличали правительство, власть, элиту,
В Белом доме считающих чёрный нал,
Сильных мира сего, их рабов и свиту,
И всех тех, кто тиранам «виват» кричал.
Этим белым воронам готовят власти
Воронок цвета чёрного, как гагат,
И тузы им на спины бубновой масти,
И земной, но неведомый прежде ад.
Чернь узнает, с учёным попав в вагончик:
В чёрный ящик вселенной есть чёрный ход.
Не сыграть бы в него, а войти, окончив
Чёрный час, чёрный день или чёрный год.
Чёрным вороном «Чёрный тюльпан» закружит
Над полями сражений, и чёрный флаг
Под крылом угнетаемых сотни сдружит,
Миллионы сплотит обещанием благ.
А когда догорит, и в холодном глянце
Орденов и орудий свершится суд,
Закружиться бы в медленном белом танце…
Только не с кем. И ноги едва несут.
