Я ветку с кладбища лесного
оттаяла и в дом взяла.
В ту зиму онемело слово,
была в беспамятстве земля.
Провинность наша неоплатна.
Искали снедь, таскали кладь.
Луна как пыточная лампа
убитым не давала спать.
Мы обойдёмся без сокровищ,
их блеск обманчив и жесток.
А голый прут губами тронешь –
и распускается листок.
Как будто медленное пламя
со дна облизывает лёд,
и над горбатыми полями
туман дыхания плывёт.
Потом в запорошённых ульях
согласный нарастает гуд,
и ветер, селезень, багульник –
взмывают, плещут и цветут
(Из камня звёзды высекая,
щебечет утренней весной
багульник, веточка сухая,
с далёкой просеки лесной)…
