Мрак сгущается. Слово Мир под запретом. На карикатуре человечишка с жалкой попкой, роняя лапти, целует ботинки китайскому си. На заднем плане руины. Обломки нашего будущего. На торцах высоток портреты в касках. Госдума отменила отсрочку для многодетных отцов. Поблажка только тем, у кого четыре ребенка и все младше шестнадцати. Исполнилось старшему семнадцать – ступай, папка. И да украсит лик твой стену бывшего дома твоего.
Пока же у нас тыл. Cкоро Последний звонок. Родительский чат бурлит. Мамашу из министерства кроет: «Как можно тратить деньги на глупости, когда фронту не хватает». Мудрая Амалия из родкома успокаивает: «И во время Великой Отечественной праздновали».
Девятое мая. Мы с мужем в Питере. С вокзала — не налево, на Невский, а направо на Суворовский. Гуляем по залитому солнцем городу. Дороги перекрыты, никого. На красном светофоре написано «АУ». Возле Смольного растворяемся в «застывшей музыке» Растрелли. Спасибо Варфоломей Варфоломеич. Вечером — в Михайловский на «Спартака». Два прекрасных часа «танца с саблями». Выходим улыбаясь.
Дома началось: сочинить напутственную песнь родителей, забрать работы из художки, оформить, найти те, что учитель куда-то сунул, оформить, отвезти, привезти, за рулем порепетировать песнь, где белая рубашка, есть две, обе грязные, постирать, будильник на шесть – погладить, заскочить в поликлинику, никого нет — можно спеть распевку для прожарки голоса, купить цветов по пути на Последний звонок.
Приходим в школу за минуту до начала. Зал полон, стоим в дверях, сзади напирают. Двадцать человек не влезло, посчитала. Нам все видно, но душно, тесно, в руках цветы.
Программа насыщенная. Долго. Сплясали дети, спели родители, всплакнули учительницы. Жарко. Слово родителям. Выходит та, которую крыло.
Пафосная речь. Скучная, вязкая, неуместный анекдот. «Я, — говорит, — рада, что у нас такие хорошие дети — все пели гимн, я посмотрела, взрослые не все пели, а дети видно — любят родину. Вот скажите мне, хочу проверить, как вы любите родину, скажите мне сколько квадратных километров занимает Российская Федерация?» Я переминаюсь с ноги на ногу. Душно. «Я вам скажу, ребята, Россия – сама лучшая страна, мы недавно отмечали День Победы, вот какая у нас прекрасная страна. А сейчас идет священная военная операция и наша страна очень прекрасная. И очень хорошо себя проявляют героически наши воины на границе с Украиной». У меня сводит челюсти, только бы не запустить в нее букетом. И вдруг несколько женщин в зале начинают неистово хлопать в ладоши. Так бывает в театре, когда восхищенные зрители аплодисментами прерывают актера. Но эта овация больше похожа на истерику — ничего восхитительного. Почему они захлопали? И почему я, оглушая стоящих рядом, вдруг заорала во всю свою прожаренную глотку: «Браво-о-о!»?
— Че орешь? – дернулся муж.
Больше никто ничего не сказал.
