Наступала весна, с гор бежали ручьи.
Мне, как в детстве, хотелось взлететь в небеса.
Чьи вы дети? – Сегодня мы дети ничьи.
Есть ли в этом хоть чья-то чужая вина?
Жил в тепле и заботе, но что-то стряслось –
Восемнадцать годочков исполнилось мне.
Так уж в наших краях с давних пор повелось,
Все мы в детстве читали сказку «На дне».
Ты идёшь за победой, а не умирать
В бесконечных окопах холодной земли…
Говорил мне отец. Говорила мне мать.
Я им верил. Я знал. Мы же верой сильны.
А вокруг тополя, а вокруг небосвод,
И подруга стоит, смотрит вечно любя.
«Я вернусь обязательно,» – скажет им он, –
«Сохраните на Родине мне тополя.»
Наступай, если будет приказ наступать,
Когда помнишь, зачем здесь сражаешься ты.
Ты же хочешь, чтоб было кому поливать
На могилах героев траву и цветы?
Человечеству ставился шахматный пат
В городах, там где трупы вдоль улиц лежат.
А я снова и снова твердил невпопад:
«Смысл в чём жизни? Скажи-ка, поведай мне, брат.»
Что мне делать? Неужто пора убивать?
Продать душу свою? Подарить сатане,
Чтоб про это никто не узнал, даже мать?
Боже, сделай, чтоб сон этот снился не мне!
Мне бы лучше отведать родительских розг,
Это кровь на лице или это заря,
Чем шрапнельная крошка, рвущая мозг.
Украина моя! И Россия моя,
Где вы есть? Нет вас больше. Есть горе и боль,
Призрак быстрых побед с наступлением тьмы.
У соседа занять можно перец и соль,
Но нельзя ж отобрать у соседа жены.
Я смотрю на товарища, взгляд пелены:
Только-только была у него голова,
А теперь уже нет у него головы.
Оторвало её просто так. Навсегда.
И откуда, скажите, взялась нелюбовь?
Челубей с Пересветом так в битве сошлись,
Высекая мечами вселенскую кровь,
Обесценив себя и понятие жизнь.
Не узнает никто, где закончил я дни.
Это всё, что останется после меня:
Я лежу бездыханный в осколках земли,
Украина моя и Россия моя.
