Большинство наших произведений были озвучены Верой Арболь и доступны в аудио формате. Мы благодарны ей за потраченные время, усилия и мастерство!
Недавние разоблачения Илона Маска, возглавляющего Департамент эффективности государственного управления США (DOGE), о масштабных нарушениях в системе соцобеспечения, прозвучали как гром среди ясного неба. Он заявил, что количество действующих номеров социального страхования (SSN) значительно превышает численность населения США, а возраст некоторых получателей пособий превышает 150 лет.
Знаете, кто такие они такие – украинские волонтёры?
Это элита Украины, самое благородное сословие, душа, честь, гордость, опора и кислород страны.
Война терзает Украину уже десять лет, десять лет народ Украины защищает своё право на свободу и независимость. И волонтёры на этой войне - армия без оружия, бойцы невидимого фронта.
Я возвращаюсь туда раз разом, так часто, будто я там и живу. Будто я там живу до сих пор. Я помню все запахи и звуки, я помню с каким звуком открывается входная дверь, как скрипят половицы, как гудят пружины старого дивана, как хлопают дверцы книжного шкафа, как тренькают струны давно расстроенного пианино, на котором я умею играть только «Два веселых гуся» и «Собачий вальс».
Денисов вскакивает на кровати, его мутные глаза широко распахнуты. Дыхание сбившееся – жадно глотает спёртый воздух. Во рту навязчивый металлический вкус. Он спускает ноги и сидит минуту. Ему вдруг кажется, так же, как казалось когда-то в детстве, что сейчас в любой момент кто-то может схватить его за ногу. Он тут же встаёт и ковыляет в кухню.
Здравствуйте, люди. Впрочем, совсем не уверен, что кому-то будет интересно узнать о моей никчёмной жизни – когда я жил среди людей, никто особенно мной не интересовался. Я был самым заурядным парнем – не успевшим жениться, родить ребёнка, построить дом. В школе слыл троечником и неудачником.
За два дня до отправления в Мушимакам, Натан сидел на берегу Брента с учителем — профессором богословия Лауро Филипо.
— Натан, ты мой лучший ученик. Скоро ты увидишь Мушимакам — город богатый и таинственный. Мой отец рассказывал, что слышал от венецианских купцов — если и есть на земле счастливое устройство мира, то оно в Мушимакаме.
Я мету двор. У сосен «иголкопад». Бесит. Сирена воет, как бешеная. Третий день не утихают глухие, но не слишком далекие взрывы. Почти ритмичны. Кажется, этот ритм уже отбивается в лёгких и барабанных перепонках. Хочется залезть под одеяло и заткнуть уши. Но двор должен быть чистым. Как и Харьков.
Мы зависли в каком-то безвременье. Черная дыра. Именно таким провалом мне всегда представлялась периоды войн в истории. Была жизнь «до» и началась «после». А между ними ничто, тьма, ужас и смерть.
Теперь мы сами оказались в такой пучине.
Канун Рождества в деревенском книжном клубе. Сегодня книжные пани не говорят о книгах. Они ждут чуда и вспоминают волшебные истории. У каждого человека в жизни есть такая – волшебная история. Рассказывают, и на глазах молодеют, голоса звенят хрустальными колокольчиками и мне кажется, что за их спинами вижу крылья милых рождественских ангелов.
В свои 18 лет я был самым юным сотрудником вычислительного центра ЗИЛа. В роли младшего техника я пробивал и проверял перфокарты и управляющие бумажные ленты, распечатывал программы и компиляции и выполнял всякие мелкие подсобные работы.
Я всегда жду Праздник. Праздник - это про чудо. Рождество меня поразило по- настоящему только в первый раз. И больше всего ожиданием: долгим приготовлением, отсчетом дней, воскресений. Оказалось, что это все - особая форма рутины.
Мы снимали кватиру на окраине, рядом с опасным и темным Парком Дружбы. С деньгами было туго, и вдруг нас пригласил к себе в Берлин праздновать Новый Год друг детства. Вот это настоящее событие! Мы подарили друг другу билеты на автобус Москва-Берлин и вычеркивали дни в ожидании.