Там и сям
Мы зависли в каком-то безвременье. Черная дыра. Именно таким провалом мне всегда представлялась периоды войн в истории. Была жизнь «до» и началась «после». А между ними ничто, тьма, ужас и смерть.
Теперь мы сами оказались в такой пучине.
Большинство наших произведений были озвучены Верой Арболь и доступны в аудио формате. Мы благодарны ей за потраченные время, усилия и мастерство!
Мы зависли в каком-то безвременье. Черная дыра. Именно таким провалом мне всегда представлялась периоды войн в истории. Была жизнь «до» и началась «после». А между ними ничто, тьма, ужас и смерть.
Теперь мы сами оказались в такой пучине.
Канун Рождества в деревенском книжном клубе. Сегодня книжные пани не говорят о книгах. Они ждут чуда и вспоминают волшебные истории. У каждого человека в жизни есть такая – волшебная история. Рассказывают, и на глазах молодеют, голоса звенят хрустальными колокольчиками и мне кажется, что за их спинами вижу крылья милых рождественских ангелов.
В свои 18 лет я был самым юным сотрудником вычислительного центра ЗИЛа. В роли младшего техника я пробивал и проверял перфокарты и управляющие бумажные ленты, распечатывал программы и компиляции и выполнял всякие мелкие подсобные работы.
Я всегда жду Праздник. Праздник - это про чудо. Рождество меня поразило по- настоящему только в первый раз. И больше всего ожиданием: долгим приготовлением, отсчетом дней, воскресений. Оказалось, что это все - особая форма рутины.
Мы снимали кватиру на окраине, рядом с опасным и темным Парком Дружбы. С деньгами было туго, и вдруг нас пригласил к себе в Берлин праздновать Новый Год друг детства. Вот это настоящее событие! Мы подарили друг другу билеты на автобус Москва-Берлин и вычеркивали дни в ожидании.
«Всё-таки это удивительно, что земля вдруг становится белой» – думал Гоша, сидя на кресле в гостиной и глядя во двор, который был всего в полуметре от него, сразу за большим, во всю стену стеклом в пол. Он медленно встал и потянулся, затем повернулся, поёрзал и удобно устроил свое старое грузное тело в глубине подушек.
Сморю на книжный стеллаж во всю стену. Конечно, книги. Возьму только те, что не читала. Я книгоголик. Ну еще Солженицына. И Чехова. И… тяжелые какие. Мы платим за каждый килограмм и надо выбирать – или-или. Вы что больше любите: чай или кофе? Пастернака или Мандельштама?
В прошлый Новый год я поссорилась с Дашей. Она сидела на диване лицом к телевизору, я напротив – спиной. И они с Таней обсуждали то, что видят – платье Лолиты, ноги Долиной… я ненавидела то, что происходит за моей спиной, поэтому не оборачивалась.
Винда заскрипела, завертелась на восьмой скорости, да и выбросила Калёси в большой город. Калёси стоял на заснеженной улице, ежился от холодного ветра и обдумывал в какую сторону пойти.
В детском саду «Калинка» с самого утра стояло оживление: заведующая Антонина Ивановна лично проверяла внешний вид детей во всех группах, но особенное внимание, конечно, уделялось подготовительной – именно туда приходили важные гости – участники СВО.
Олена помнила только внезапный всепоглощающий грохот. Она провалилась куда-то в темноту. Казалось, что дым, гарь и жар заполнили собой всё пространство – может быть, так выглядит преисподняя? Оглушённую взрывом, Олену словно парализовало – она не могла пошевелиться в кромешной тьме.
Ты молчишь… Подавляешь крик внутри, но молчишь. Ты смотришь на фотографии разрушенных домов, на остатки чьей-то оборванной внезапно жизни, на чёрные фасады, окна без квартир, красные огни пожаров и серый пепел, запорошивший улицы.