В синагоге одного Южно-Калифорнийского города появился один незнакомец. Во время вечерней молитвы он казался самым обычным прихожанином и чувствовал себя совершенно в своей тарелке. В нужных местах вставал и садился, в нужных местах отвечал кантору, бойко читал ивритский молитвенник, легко находил нужную страницу не дожидаясь подсказки раввина, — да и выглядел он, как и должен выглядеть ортодоксальный еврей — белые кисточки цицит из-под пиджака, белая рубашка, чёрная как смоль борода, чёрная шляпа, чёрный цвет кожи… Ну а поскольку ничего не бывает интереснее судеб человеческих, мне захотелось узнать его историю. И я в который раз убедился, что жизнь куда причудливее любых голливудских сценариев. Начало его биографии, увы, очень типично. Шри-Ланкийская мама и афроамериканский папа. Родители в разводе, мама вышла за белого мужчину. Мальчик в семье ощущал себя ‘белой вороной’ или ‘чёрной овечкой’. В поисках самоутверждения он прибился к местной шпане, потом вступил в банду. «Всё сразу стало на свои места, появилась извращённая, но логичная шкала ценностей. Я знал, что надо делать, чтобы меня уважали. И я это делал». Он участвовал в ночных дозорах, торговал патронами, грабил наркоторговцев из «конкурирующих организаций». С уголовной системой для несовершеннолетних был знаком не понаслышке, но каждый привод в полицию и каждый арест воспринимал, как очередную медаль или повышение. Наконец, в 19 лет он попался на вооруженном ограблении и получил по полной. Во время налёта никто не пострадал, но с учетом всех отягчающих обстоятельств он получил 24 года тюрьмы строгого режима. Поначалу его даже не беспокоило, что он попал на срок длиннее всей доселе прожитой жизни. «Ну я же гангстер, а гангстеры сидят в тюрьме, среди своих. Так положено». Но со временем начал задумываться, а времени в тюрьме было навалом. Он много читал, пытался осмыслить происходящее. Одно для себя усвоил твердо, религия — это не для него. «Я был абсолютно уверен, по Марксу, что религия — это опиум для народа». Мог с лёгкостью ‘срезать’ вопросами тех, кто приходил спасать его душу, католиков ли, мусульман ли. Пока кто-то не позвал его на встречу с тюремным раввином (Jewish chaplain). Ну, он пошёл, «чисто для прикола», готовый к бою, и стал закидывать раввина вопросами. -Да успокойся, — улыбнулся раввин в ответ на очередное «мужик, неужели ты вправду хочешь, чтобы я поверил в..», — Ничего я от тебя не хочу, мы, евреи, вообще никого в свою веру обращать не собираемся. Будь человеком, живи достойно, и будет тебе счастье!
Парень опешил, он такого не ожидал. Взял почитать книгу по иудаизму. Потом по истории евреев, потом ещё и ещё. И втянулся, даже иврит стал учить. Листая Инстаграм на контрабандном телефоне, познакомился с еврейской девушкой, блондинкой из Канады. — Yeah, man. Your typical Jewish love story! A nice boy from a gated community meets a girl on Instagram. But, for some reason, her family didn’t take it too well.- (Прикинь, мужик, типичная еврейская любовная история. Хороший мальчик из престижного закрытого жилкомплекса знакомится с девушкой, а её семья почему-то против!). — Чувства юмора ему точно не занимать. А с девушкой они расстались несмотря на то, что после одного из тюремных свиданий, она родила от него ребёнка. Ага, она приезжала его проведать… Тем временем парень взялся за себя. Поступил заочно в колледж, списался с раввинским судом. И всё это, находясь в тюрьме строгого режима среди отпетых уголовников. «А в тюрьме ты всё время, как на войне, без выходных и перерывов на обед. Скажем, при тебе группа белых скинхедов или мексиканцев нападает на чернокожего собрата. Если ты за него заступишься, то можешь здорово огрести. А если не заступишься, потом свои с тобой ещё хуже поступят. И у белых точно также. Ты постоянно окружён злобой, ненавистью, насилием. Или представь, каково Тору учить, когда рядом скинхед с наколотой свастикой и заточкой в кармане прохаживается, а на соседних нарах кокаин нюхают». Он прожил во всём этом шестнадцать лет. Шестнадцать, Карл! Учил Тору, работал клерком у тюремного раввина. Преподавал первый в истории американских тюрем курс сионизма. Потом вышло послабление законов, ему заменили остаток срока на условный и выпустили. Это было пять лет назад. С тех пор он получил степень бакалавра и мастера с отличием, защитил докторат. Прошел ортодоксальный гиюр (обращение в религию) и стал евреем. Сменил имя Омар на Иегуду. Разыскал ту девушку, мать своего ребёнка, уговорил ее начать соблюдать религиозные законы. Они поженились, сейчас у них четверо детей. Иегуда работает в тюрьмах Лос Анжелеса, занимается психологической реабилитацией тех, кому предстоит выйти на свободу.
-Я не могу разбрасываться временем, — говорит он, — мне достался по милости Бога ещё один шанс, и я не имею права его потерять.
Не знаю, как дальше сложится его судьба, но эти пять лет впечатляют.
-Знаешь, зачем человеку даётся ещё один шанс? — сказал мне когда-то один старый еврей ещё в Москве. — Потому что, с’из ништу кейн фарфален , как говорится на идиш, — не бывает так, что всё пропало. Как бы низко ни пал человек, всегда можно подняться. Надо только захотеть, и с божьей помощью всё получится.
И он-таки был прав.
Перед публикацией этой истории я спросил разрешения у героя повествования. Он разрешил, добавив, что для него будет большой честью, если его история поможет кому-либо приблизиться к вере или раскрыть свой потенциал в преодолении трудностей.
Я слышал эту историю несколько раз ещё до того, как она появилась в *Игле*. Но сейчас прочитал её жадно, на одном дыхании. Потому что вокруг столько мрака и безнадёги, что порой забываешь: надежда есть всегда. Этот короткий рассказ — яркое тому напоминание. Как сказал Эмиль Золя:
«Нет падения, из которого человек не мог бы подняться, если у него есть воля».