«А вы какой антидепрессант пьете?» – недавно спросила меня пациентка. «Никакой?! Но ведь вы так спокойны всегда! Как?» «Скажите честно, а как вы вообще здесь выдерживаете все?» — спрашивает другая. Она три дня назад вернулась с запада Украины и сразу записалась к психотерапевту. В глазах тревога и слезы, руки дрожат… И это при том, что последние три дня были почти спокойными, взрывы раздавались только из пригорода, сам Харьков не трогали…
В последнее время из разных источников случайно узнаю, что многие из коллег или знакомых что-то принимают. Л. и И. на антидепрессантах уже больше года, С., М. и Н. без небольших доз антипсихотиков не спят, а Ю. и Т., чтобы успокоиться и поспать, пьют противосудорожные… С чем-то я согласна, что-то категорически не поддерживаю, но это их выбор, потому что каждый сам понимает, насколько это нужно, все-таки медики… Я пока лишь иногда, когда совсем становится плохо, пью успокоительное. И изредка по выходным – мелатонин. Потому что просыпаюсь обычно в 4 утра. Признак депрессии, вообще то. Пока держусь. Благодаря дому, собакам, кустам гортнезии, розы и спиреи, их поливать нужно и обрезать, кто же это сделает, как не я? Благодаря холсту и краскам. Благодаря работе. Благодаря семье и друзьям… Сидим с приятельницей на веранде ее дома, пьем кофе, коты и немножко волкоподобный пес Бурик крутятся рядом, выпрашивают кусочки сыра… Сплетничаем о разном, о новостях от тех друзей, кто воюет, и от тех, кто пытается держаться здесь, о прилетах, об уже взрослых детях, о том, как жить дальше, о розах и маринованных сливах. И о своем, девочковом, о том, что мы постарели очень за эти два года, о ботоксах-нитях-подтяжках…
«Вот хорошо бы было, но какой смысл мне что-то делать, — в сердцах говорит Наташа, всегда внешне такая веселая и открытая, — Если я реву каждый день…» Нет, мы, те, кто в Харькове, не герои, как пишут некоторые. Остаться и изо всех сил стараться жить обычной жизнью — совсем не героизм. И нам страшно… «Доктор, ну вот скажи, когда все это закончится?» — обычно приветствует меня, отставляя швабру, наша санитарка, когда я утром прихожу в еще тихую и пустую поликлинику. «А фиг его знает. Не скоро. И не расчитывай», — традиционно отвечаю я на приветствие, и роюсь в сумке, ища ключи… Вчера ударили по Дергачам, недалеко от детского спортклуба. Восемь детей ранены… Не скоро… На столе у меня маца, хлеб бедности, символ смирения и отказа от эгоистических побуждений ради свободы. И рядом паска, «хлеб вечной жизни», символ Царства Небесного и воскресения, символ трех добродетелей: сострадания, милосердия и заботы…
Символы веры. Вот ее сейчас чуть-чуть и не хватает. В себя. В нас. В Победу…
