Сидим в парижском кафе вместе с ведущим «Дождя», журналистом Radio France, Денисом Катаевым и основателем «Иглы» Владом Галантом. Прекрасный летний вечер. Вокруг смеются, заказывают розе и заигрывают друг с другом беспечные французы. В данной точке мира, кажется нет таких понятий, как война, страдание невинных, крушение иллюзий, ощущение собственной беспомощности. А мы, где бы не собирались, ни о чем другом говорить не можем.
Денис интересен мне тем, что, в отличие от многих уехавших, нашёл себя. Он чётко знает, почему перебрался во Францию и чего хочет добиться. Осознание ужаса от происходящего в мире не вводит его в ступор, а наоборот заставляет быть более активным. Я решил проверить это наблюдение, вместе с Владом задав Денису несколько вопросов.
Даниил Таль:
В какой момент своей жизни ты захотел стать журналистом и почему?
Денис Катаев:
Все просто, я всегда хотел заниматься политикой и быть политиком. Но ещё когда я заканчивал своё обучение в МГИМО и в Высшей Школе Экономики, стало довольно очевидным, что нормальной политикой в европейском понятии в России заниматься не получится никогда.
Даниил Таль:
Почему?
Денис Катаев:
Мы говорим о возвращении Путина на третий срок. Когда я заканчивал образование, ещё оставались какие-то надежды, связанные с Медведевым. Я даже успел поработать пару недель в администрации Президента Медведева. Но, когда вернулся Путин, стало окончательно ясно, что политика это не про Россию и не про меня. Крушение надежд.
Даниил Таль:
И ты решил, что у журналистики в России есть шанс?
Денис Катаев:
Я решил, что пока можно, так и было до 2022 года.
Даниил Таль:
Как получилось, что ты работал в оппозиционных медиа, это был осознанный выбор или случайность?
Денис Катаев:
Нет, на самом деле не случайность. Я всегда читал журнал «Итоги», «Ведомости», смотрел канал «НТВ», Евгения Киселёва. У меня была своя, альтернативная точка зрения, никогда не было желания работать на «Первом канале» — это точно «нет!». Я узнал, что Наталья Синдеева открывает телеканал. Это было в 2010 году. Я просто ей написал письмо, она ответила. Без всяких связей, без всего. Я часто слушал ее радио «Серебряный дождь», даже бесконечно спорил с Владимиром Соловьёвым , когда он там работал на передаче «Соловьиные трели». Я спорил с ним неистово, мне даже мама один раз пожаловалась, что я не услышал, как она звонила в дверь, потому что спорил с Соловьёвым.
Даниил Таль:
Ты рассматриваешь вариант вернуться в политику, если она вдруг в России появится?
Денис Катаев:
Ну, во-первых, она не появится в ближайшей перспективе. Чтобы она появилась в России, нужно, чтобы Россия изменилась. Должна закончится война, потом — период покаяния, расплаты за эту войну, репарации и так далее. Это очень долгий срок, очень. Чтобы нормальная политика вернулась в Россию, надо заложить как минимум десять лет после окончания войны. А когда война закончится – никто не знает. Я лучше здесь займусь политикой.
Даниил Таль:
Я знаю, что ты любишь Францию, ты ездил сюда до войны?
Денис Катаев:
Во Франции я побывал даже до того, как в первый раз сюда приехал. Например, когда я был маленьким, мы с дедушкой отмечали на даче 14 июля, день Взятия Бастилии. Дедушка мне подсовывал книги французских авторов: Дюма, Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Флер сработал. А французский я выучил уже намного позже, в МГИМО.
Первый раз я приехал во Францию 2002 году, это была моя первая поездка в Европу. Франция сразу превзошла мои ожидания. Это несмотря на то, что добирался я сюда с приключениями. Мы летели в Париж через Лондон, а визы в Англию у нас не было. Нас высадили в Лондоне и депортировали в Россию. Я до сих пор не понимаю, почему нас изначально посадили в самолёт без английской визы. Но потом мы все-таки добрались до Парижа и как говорится, «Париж стоит мессы». Я сразу полюбил Париж, при том, что минусы всем очевидны, они на ладони. Но минусы не замечаешь, когда влюблён в город.
Даниил Таль:
Где ты был, когда началась война. Расскажи мне про этот день. Что ты делал, твои первые чувства? Мог ли ты предположить что российская армия перейдёт границу?
Денис Катаев:
В моем случае все просто. Я конечно предполагал, что танки зайдут, у меня было такое ощущение, предвидение, даже можно сказать. Я каждый день вёл эфир на эту тему, общался с украинцами, и у меня не было никаких иллюзий по поводу другого развития событий. Так получилось, что в этот период я снимал документальный фильм к столетию Сергея Бондарчука. Мы даже получили за него премию «Золотой Орёл» — где-то за месяц до начала войны. Я решил, что на церемонии награждения произнесу речь. Бондарчук-младший, который продюсировал фильм, позволил мне выступить. В результате, я ничего особенного не сказал, кроме цитаты из стихотворения «Дезертир» Бориса Виана:
А если кровь нужна,
Отдайте Вашу, сударь,
И проявите удаль,
Коль смерть Вам не страшна.
Во время индо-китайской войны, Борис Виан этим стихотворением обращался к президенту. Вот я то же самое сделал.
Потом мы пошли отмечать премию, конечно все обсуждали ситуацию, в то время уже очень накалённую. Я тогда сказал: «ребята, если война случится, я уезжаю сразу». Друзья конечно не думали, что дойдёт до войны и до отъезда. А я чувствовал, я всем говорил, что она будет. И морально готовился уезжать.
В день когда все это случилось, я должен был вести дневной эфир, поэтому поднялся чуть позже обычного, в 9 утра. Первое сообщение получил от мамы. В тот же момент я принял для себя решение. В этот день ещё был концерт Земфиры, на который я собирался пойти. Мой друг и соавтор фильма о Бондарчуке Антон Желнов, позвонил и спросил «ну что на Земфиру идём?». Ни на какую Земфиру я конечно не пошёл и сказал ему, что уезжаю. Он убеждал: «подожди, не надо необдуманных решений, это не твоя война». Мне запомнилась эта фраза, «не твоя война». Это неправда. Это наша война. После начала вторжения, мы были в эфире двое суток подряд, а 27 февраля я уехал.
Даниил Таль:
Куда?
Денис Катаев:
Было много вариантов. Мы думали вместе с другом. Я выбрал Кипр, потому что у меня там друзья, а он перебрался в Армению. Решение принималось 26-го вечером. Я попрощался с мамой и на следующий день уехал. Я знал, что рано или поздно переберусь в Париж. Я начал обзванивать всех своих друзей во Франции. Это меня вывело на людей, которые смотрели «Дождь». Они помогли мне интегрироваться во Францию, попасть на Radio France. На Кипре я провёл три недели. Там у меня было три занятия: я бегал, пил и всем звонил. В результате сработало, нашлись связи, потому что я много раз здесь был, много кого знаю. Они мне сказали: «Приезжай!» Я, ни секунды не сомневаясь, приехал, и все закрутилось.
Даниил Таль:
А мама?
Денис Катаев:
Мама было только за, потому что она сама все, что происходит сейчас в России не поддерживает. Я собираюсь ее перевезти сюда, она уже учит французский. И папу тоже перевезу.
Даниил Таль:
Какие у тебя были документы, сколько ты взял с собой денег?
Денис Катаев:
Виза, обычный шенген, три месяца. Я понимал, что нужно будет просить политическое убежище или ещё что-то. Но надо было убегать. При себе у меня было 3000 евро, какие-то деньги на русской карте, которая перестала работать.
«Дождь» остался там и ещё неделю существовал. Они надеялись на что-то, я не вполне понимал, на что. Все ждали до последнего, но это «последнее» уже давно случилось, просто никто не хотел этого признавать. Мне в России было некомфортно уже давно, с 2012-2014 года, и я был морально готов к отъезду.
Потом «Дождь» перестал вещать, и все уезжали в какую-то пропасть, никто не знал, что делать. Многие перебрались в Тбилиси, просто чтобы спастись, вариантов продолжения работы на тот момент не было.
Даниил Таль:
Ты скучаешь по Москве?
Денис Катаев:
Этот город дал мне опыт, Францию я полюбил в этом городе, в Москве. Но я отпустил Москву, она осталась в прошлом. В прекрасном прошлом, а я иду дальше, в отдельности от этого города. Москва во мне в любом случае будет, но тот город, который есть сейчас, это не тот город, который во мне.
И та Россия, которую создал в 1991 году Ельцин, это не та Россия , к которой мы пришли сейчас. Я каждый год носил цветы на могилу Ельцина на Новодевичьем кладбище, потому что я благодарен ему за то, что Россия открылась. Для меня Ельцин – это свобода. И какие бы на него сейчас обвинения не сыпались – Чечня, Путин, что угодно, он сделал главное – открыл Россию для мира. Понятно, что был Горбачёв, я его люблю и уважаю, но считаю что Ельцин сделал лично для меня гораздо больше.
Даниил Таль:
Сегодняшняя Украина и Россия при Горбачёве и Ельцине – взгляд мира на эти страны чем то похож?
Денис Катаев:
С одной стороны да, Россия тогда давала миру надежду, как и Украина сегодня. Но с другой стороны, сравнивать сложно, потому что при Горбачёве и Ельцине не было войны, а сейчас Украина — это государство, которое столкнулось с однозначной военной агрессией.
Даниил Таль:
Почему из страны «надежды» Россия за 30 лет превратилась в страну- монстра?
Денис Катаев:
При всем моем уважении к Ельцину, в России так и не произошло главного: покаяния и отречения от тоталитарного советского прошлого, как это сейчас называют, «декоммунизации». Это большая ошибка России, как если при запуске космической ракеты не отделяется ступень, и ракета отклоняется от курса. А в Украине отречение от тоталитаризма произошло ещё до 24 февраля. Украинцы получили прививку, антидот от тоталитаризма. И это главная причина войны. Путина бесит «декоммунизация» Украины, ее желание стать частью западного мира, потому что он хочет вернуть Советский Союз. Это у него не получится никогда, он будет в Советском Союзе только с Лукашенко.
Даниил Таль:
Среди уехавших русских, с которыми ты общаешься, преобладают люди, которые хотят остаться или те, кто не интегрируются, считая, что находятся здесь временно?
Денис Катаев:
Мне, к сожалению кажется, что в основном это «временщики». Они все приехали переждать, чтобы было как на Патриках, и они удивляются, почему здесь не как на Патриках, почему нет просторных квартир, почему нет такого сервиса, почему крысы бегают по улицам. Меня ещё больше удивляет, что многие живя здесь, регулярно возвращаются в Россию, чтобы зарабатывать деньги. Зачем тогда вообще уезжать?
Ответ такой – они хотят сохранить комфорт своей жизни. Им наплевать на войну. Это чистый цинизм и эго.
Предлогов много: мама живёт в России, кошка, квартира, партнёр, деньги… Они не понимают, зачем уехали. Знаю многих, кто не найдя работу в Европе, регулярно ездит в Россию, чтобы зарабатывать там деньги. Зачем ты тогда уезжал?
Я с грустью понимаю, почему у таких людей не складывается жизнь в Европе. Прижиться здесь будет очень сложно, если ты оставил этот мостик в Мордор и время от времени наведываешься туда.
Даниил Таль:
То есть, наше уехавшее общество биполярно – люди считают, что могут быть высокоморальными, но при этом зарабатывать деньги в России. Это врождённый советский цинизм?
Денис Катаев:
Это не только цинизм, это эгоизм. Какая-то классовость, которая сложилась прежде всего в Москве.
Даниил Таль:
Почему ты не такой, почему решил сжечь эти мосты? Повлияли твои семья, воспитание или что?
Денис Катаев:
Это у меня было со школы. Наверное психотип такой. У меня мама всегда была очень свободным человеком, она из театральной среды. А папа – тренер по теннису. Они всегда мне доверяли, давали свободу. Даже в школе я был свободным человеком. Когда мне говорили носить белые рубашки, я всех посылал на фиг, когда говорили, что я должен убираться в классе, я отвечал, что не уборщик, а ученик. «Нанимайте уборщика, я готов скинуться». Я был такой enfant terrible. Главное – это доверие и уважение со стороны родителей. К тому же, как я сказал, в то время было много интересных свободных медиа, которые я с удовольствием читал и смотрел – «Газету», Познера, «Серебряный Дождь» и так далее.
Поэтому, когда Россия начала превращаться в то, чем является сейчас, мне там стало очень некомфортно. Даже если бы мне сейчас там предложили миллионы рублей и квартиру на Патриках, чтобы я там делал?
Даниил Таль:
Тебе стыдно, что ты русский?
Денис Катаев:
Я всегда всем говорю, что я русский, но всегда уточняю, что теперь я живу здесь и что я переехал из-за войны. Но мне не стыдно. Во Франции нет априорной русофобии, такого нет, что тебя не любят по факту рождения в России. Я ни разу не сталкивался с предвзятым отношением к себе. Чувства стыда у меня нет, у меня есть нежелание показывать свой паспорт гербом вверх, я его задней стороной показываю.
Даниил Таль:
Как ты относишься к разделению на «правильных» русских и «неправильных» русских?
Денис Катаев:
Плохо отношусь. Нет хороших русских и плохих русских, есть хороший человек и плохой человек. Все остальное – какая то х*рня. Кому решать, кто хороший, а кто плохой русский, никто не уполномочен принимать такие решения, ни Гарри Каспаров, ни Михаил Ходорковский, ни Навальный даже.
Даниил Таль:
Поговорим о твоём будущем. Ты видишь свою жизнь здесь. Представь себе, что завтра происходит чудо, божественная интервенция, Россия вдруг нуждается в людях, которые будут там все менять, ты вернёшься туда или нет?
Денис Катаев:
Во первых, даже если война закончится, это будет долгий путь покаяния, репарации, гражданской войны и т. д. По щелчку ничего не получится. Но даже если представить себе, что щелчок случился, и завтра наступает мир — не вернусь. Потому что тридцать семь лет моей жизни прошли там. У меня начался новый этап, жизнь не такая длинная, я всегда хотел попробовать себя в Европе, «божественный пинок» случился, я здесь. Я с удовольствием буду туда приезжать, навещать друзей, но жить я там больше не буду. Я окончательно потерял веру в эту страну.
Даниил Таль:
Работать туда не поедешь?
Денис Катаев:
Не поеду. Я хочу стать Мэром Парижа.
Даниил Таль:
Мэром Парижа?
Денис Катаев:
Да, мне не нравиться нынешняя Мэр. Много чего можно подкрутить. Получу гражданство и стану мэром.
Даниил Таль:
Первое, что ты сделаешь, став Мэром Парижа, твоя программа?
Денис Катаев:
Если мы хотим, чтобы этот город был для жизни, то надо создавать нормальную инфраструктуру. Если заявляешь, что это город для велосипедистов, тогда строй велодорожки, а не то, что сейчас. Я не люблю Амстердам, но мне нравится, как у них разделён транспорт от велосипедистов. Дальше, нужно убрать социализм.
Даниил Таль:
В рамках отдельно взятого города?
Денис Катаев:
В меру возможностей. Усреднённая оплата жилья, например, разрушает город. Нынешний мэр поддерживает профсоюзы, занимает политическую позицию, пиарится за счёт демонстраций, которые разрушают ее же город. А это неправильно. По политическим предпочтениям я ближе к республиканцам. Макрон олицетворяет все мои ожидания. Я думаю, Европа переживает постепенный закат социализма. Финляндия, Швеция, даже Франция, благодаря Макрону пытаются сломать хребет этой системы иждивенчества.
Даниил Таль:
Ты уже встретил свою любовь в Париже?
Денис Катаев:
Нет. На удивление, во Франции очень отстранённые люди.
Даниил Таль:
А в Москве любовь осталась?
Денис Катаев:
Нет. Была любовь во Франции, надеюсь ещё будет.
