Можно привыкнуть почти ко всему:
Спать под бомбежку и стрекот шахеда.
Только унять в себе дрожь не могу,
Если вдоль кладбища этого еду.
Ветер безжалостно рвет паруса,
Синего колера, колера хлеба.
И исчезают вдали голоса,
Там, где все стяги сливаются с небом.
Косы бессильно дорогу метут,
Бьются о землю плакучие ивы.
Словно в отчаянии волосы рвут
Матери-сироты в скорби, что живы.
Вскрикну беззвучно, ответит мне птица.
Роща по-вдовьи заломит вдруг руки.
Сердце пытается с ритма все сбиться.
Сколько в глазах встречной женщины муки…
