Разговор на пароме

Паром «Клайпеда – Киль»
Сентябрь 2022

Оставалось примерно полчаса до того, как наш паром Aura Seaways DFDS причалит в порту Киля. Мы первый раз добирались таким способом в Германию и очень волновались, не зная, куда и когда нам надо идти. На одной из верхних палуб вышли к лифту, где на площадке уже стояли несколько человек. Мой муж обратился к одному из них, по виду дальнобойщику, чтобы узнать, правильное ли это место для ожидания.

– Да, стойте здесь, потом объявят, когда спускаться. А вы откуда?

– Из Москвы, вот, первый раз, – сказал муж и чуть тише добавил, – и, может быть, последний…

– А чё так? Да ладно, вон солнце светит, чайки летают, – дальнобойщик явно был в романтическом настроении и не понял нашего пессимизма.

– Ну так, война ж идёт.

– А… И что война? Войны всегда были, есть и будут. Тебя как зовут? Ничего, что я на «ты»? Мы, вроде ровесники.

– Владимир. Вы считаете нормальным бомбить другую страну?

– А я Виктор. Я тебе сейчас объясню, – Виктор повернулся к нам и подошел чуть ближе. – Ты неправильно всё понимаешь. Война – это способ решения проблем. Есть проблема между двумя странами. Словами они не договорились. Восемь лет договаривались и вот не получилось. Ну вот. Значит, раз словами не получилось, надо искать другие способы, раз так не доходит. И не надо этих вот истерик.

Я почти задохнулась от возмущения:

– То есть вы считаете, что можно бомбить мирных людей? Убивать женщин, детей?!

– Можно, но не «женщин убивать», как вы говорите. Это работа такая. Вот послушайте. Я в прошлом военный. Рижское закончил. Так вот, чтобы туда поступить и там учиться, ты знаешь, сколько моя семья денег отдала? Да на эти деньги квартиру можно было купить! И что я, после этого могу отказаться от работы? Вот ты кто?

– Я врач.

– Вот, у тебя отличная профессия! Но ты же кучу лет корпел над книжками, в морги ходил не для того, чтобы потом сказать: я не хочу работать врачом. Вот и я так же. У военных это работа, все просто – есть приказ, есть цель.

Несмотря на то, что Виктор явно предпочитал беседовать с моим мужем, а не со мной, я решила воспользоваться наличием такого собеседника и уточнить давно мучивший меня вопрос:

– Вот скажите, если у вас есть приказ, преступный приказ, убивать людей, вы легко можете убить человека? Ребенка?

– Послушайте. Я же авиация. Там мы людей не видим. У нас цели – объекты. Приказ есть, цель есть и не обсуждается. – Виктор вздохнул. – Ну вот, если бы я видел человека перед собой, женщину там или ребенка, то нет… не смог бы, наверное, – и вдруг, сразу после задумчивости, наш собеседник оживился, – а я, кстати, мог попасть и туда, и туда, представляете? И в ВСУ – и сейчас бы за Украину сражался, и в российскую армию. Причем одинаково. После училища распределили под Харьков. Это ж одна страна тогда была. Потом под Подольск перевели. А потом мне надоело это всё, стало тухло как-то, денег мало платили, и я ушел. Тогда можно было. Уехал в Литву, у меня тут мать жила. В общем, уверяю вас, если бы остался в профессии, я бы одинаково хорошо делал свою работу и за Украину, и за Россию. А в политику я не лезу. Не разбираюсь в ней.

Объявление о том, что водители фур могут спуститься на нижнюю палубу к своим машинам, окончило наш разговор. Мы попрощались с Виктором, но остались со странным чувством чего-то неправильного в его рассуждениях. Вроде бы всё логично, но не хватает главного – понимания ценности человеческой жизни и осознания последствий. Ведь сколько таких Викторов в России нажимают сейчас на кнопки пуска ракет по Украине и думают, что это «работа такая».