Сквозь кости старые деревья проросли.
В них растворились жертвы той войны:
Советские, немецкие и, просто, ничьи.
Забыты и заброшены, и век почти мертвы.
И вновь зверьё в лесу том стало людоедом.
Здесь други полегли, к нам тать ворвался
в дом!
И плоть людская для собак обедом
Уж служит целый год. Весенний первый гром
Привычно принимаем мы за взрывы.
В отчаянии спасает только ярость,
Поля снарядами засеяны и нивы.
Мы крест несём и терпим его тягость.
Запястье чёрное, на нем браслет цветной.
— Ну вот и встретились, — мой голос
с хрипотцой.
Сплетен на память был он дочкой и женой.
Запомнят дети, как прощались все с отцом!
Село стояло скорбно на коленях.
— Аз есмь воздам! — не помню я, какой Завет,
Ведь кровь набатом судорожным в венах,
Сказал, что срока давности у мести нет.
Когда начнёте спать почти беспечно,
Не будут вздрагивать от резких звуков спины,
Рука тяжёлая вдруг упадёт на плечи:
— Забыл? Тебе привет из Украины…
