Так странно перенестись из раздираемого взрывами Харькова в это тихое сонное место. Сады, цветы, неспешность. Деревня среди полей. Названия улиц – как будто попала в сказку про Незнайку, и теперь живешь в Цветочном городе. Идешь по Азалиевой, сворачиваешь на Фиалковую, пересекаешь Гиацинтовую, Жасминовую, Ландышевую, Лавандовую и вот ты уже на Вересковой, отсюда и до Можжевеловой рукой подать. Улицы выглядят так, как называются, и среди этой тишины кажется, что нет никакой войны и не может быть. В самом деле, разве может быть война на Ландышевой? Ещё как может! Местные очень хорошо помнят ужасы оккупации и как деревня переходила из рук в руки, и как больше сотни лет страны и на карте не было, а граница между Германской и Российской империями проходила прямо по деревне. Одна деревня – две страны. И ни одна из них – не Польша.
Но и сейчас тишину нередко нарушает рокот самолётов – рядом с деревней расположена база НАТО. Гарант безопасности и внезапных звуков. Для местных это фоновые звуки, знак, что броня крепка и всё идёт по плану. Для нас это звуки войны, разрушений смерти. Пройдёт немало времени, прежде чем мы начнём привыкать к звукам. Воспоминания будут волочиться за нами всегда, оставляя кровавый след в душе.
Вот опять – внезапный вой сирены. Вздрагиваю.
– Вы, украинки, иногда такие странные, – говорит моя собеседница пани Иоланда, – ты вот вздрогнула, а некоторые вообще падают на землю и закрывают голову руками.
– И я бы падала, но в Харькове в этом смысла не было, у нас сирена выла, когда уже всё произошло. Слишком близко мы к границе,– поддерживаю светскую беседу на своём корявом польском.
– Война – это страшно, – вздыхает пани Иоланда.
– Да, – только и могу выдохнуть. Мне не хватает польских слов, чтобы высказать, насколько это страшно. Мне не хватает всех слов всех языков. Какое это изнуряющее, испепеляющее, уничтожающее чувство.
Как сначала радуешься, что выжила. А потом понимаешь, что не полностью. Часть души похоронена там, среди руин любимого города. Вроде живешь, работаешь, но не очень понимаешь – зачем. Наполняешь день под завязку, много работы, много учебы, новые языки, много разговоров с теми, кто там, но чувствуешь лишь бессилие и никчемность. А дыра в душе болит и кровоточит. Мы застряли в вечном феврале.
В этой деревне нас, странных украинок, несколько. Поддерживаем друг друга, вместе грустим, вместе учим польский.
– Хватит тухлить, – решительно говорит Инна. Решительности Инне не занимать, она под обстрелом вывезла сына, двух собак и беременную соседку. – Давайте мой день рождения отметим.
День рождения! А мы и забыли, что это такое. Вечный февраль – какое тут рождение?
Уныло едем в город. За подарком. Я, дизайнер Надя и фотограф Сонечка. Паркуемся, плетемся в торговый центр. Входим. И – застываем на месте. Все торговые центры во всех странах выглядят похоже. И люди в них выглядят похоже – идут по своим делам за покупками. Лица сосредоточенные, будничные. И мы физически ощутили, что оставили свою войну там, за порогом. Впервые за все эти месяцы. Тут просто жизнь, будничная и такая невероятно счастливая, здесь нет войны. Какое это счастье. Мы идём и занимаемся самым мирным девичьим делом – ищем подарок. Мы даже не знаем, что любит Инна. Мы знаем, Инна любит свой покинутый дом. В Буче. Мы не можем вернуть ту жизнь ни ей, ни себе, и не сможем никогда. Но мы впервые не думаем об этом, мы ищем подарок. Подарок – он для радости, а мы забыли, что это, и сейчас пытаемся вернуть друг другу это чувство. Хоть на миг. Перетекаем из магазина в магазин, размышляем, что может порадовать Инну. Трудная задача, нас самих не радует ничего. Фальшиво блестят украшения, равнодушно искрится косметика, рыбьими взглядами пялятся манекены. Всё, что раньше привлекло бы, теперь уныло и ненужно. Но потихоньку игра «порадуй подружку» начинает нас затягивать. Ходим и представляем себе Инну вот в этих серёжках, вот в этом браслете, вот с этой сумочкой. Или вот с этой? Вот в этой шапочке? Уже начали хихикать. На третьем круге продавцы стали узнавать нас и хихикать вместе с нами. Да, эти украинки – они немного странные, но такие смешливые. Выкатываемся из магазина с шикарной коробкой и идём за красивым подарочным пакетом. Праздник – так уж праздник, переглянувшись, берем флажки, дудочки и колпачки.
Был тихий поздний вечер, все вечера в нашей деревне – тихие. Тишину нарушают только сирены и самолёты НАТО. Но сейчас соседи Инны, жители Цветочного переулка, наблюдают странное зрелище. Эти странные украинки, хихикая, надевают колпачки, и вот уже по переулку, посвистывая и размахивая флажками, идут Зая, Панда и Котя. На пороге, уперев руки в боки, их встречает Инна с грозным вопросом: «А мне?!» Получив свой праздничный инвентарь, она отправляет нас на второй дубль. Ошалевшие от происходящего соседи глядят из-за занавесок, как на бис проходят по переулку хихикающие Котя, Зая и Панда. На пороге их ждёт хохочущая Жаба с флажком и свистком.
Нет, всё-таки права пани Иоланда. Мы, украинки, такие странные.
