В нулевых были мяч и санки,
Книжный шкаф, пианино, дед,
А десятым большое danke
За открывшийся Старый свет.
А двадцатые – в печь газеты,
Треск расколов, кутья, блины,
Серп и молот, орёл и «зеты»,
Непринятье чужой вины.
Площадь Красная сплошь в солдатах,
Хоть и временно, но живых.
Тлеет тело моё в двадцатых,
Но душа живёт в нулевых.
