посвящается Жене Беркович, Александру Бывшеву, Артёму Камардину, Егору Штовбу и прочим поэтам, репрессированным режимом Путина
Не кругла земля, а многоугольна.
Застонал Вергилий, затрясся, «больно!».
И стихи легли ровной стопкой в папку,
Ведь заместо точки он ставил крапку.
Истязатель был нестерпимо мерзким
От него сквозило не офицерским,
А, скорей, быдлячески-солдафонским.
Стих назвал он блядством англосаксонским
И, ударив снова, отправил в карцер
А затем этапом к добыче кварца.
И Вергилий мёрз и страдал за веру
В обновлённый мир и в другую эру.
Только сгонит кто-то орла-тотема
И тот час же треснет по швам система,
А пока преемник ещё содо́мит,
Царь Кощей, сколовшись, иглу надломит.
Порошок в столе, как докажет знахарь, –
Боливийский кокс и рязанский сахар.
И руины башен и стен бастилий
Воспоёт как символ свобод Вергилий.
Он колодки скинет, расправит спину,
Наконец подарит игрушку сыну.
Сын поймёт, конечно, что мякиш это,
Ведь ему не семь, а семнадцать летом
И, от слёз сжимая всё крепче веки,
Он теперь запомнит уже навеки,
Как исполнил с шумом свод мечт отцовских
Сладкий звон падения звёзд кремлёвских.
