— А я думал, Вас нет.
— А я есть, — ответил Он. — Впрочем, если бы ты думал иначе, разве тебя бы взяли в высшую школу КГБ?
Два благообразных старца смотрели друг на друга поверх простого струганого стола, стоявшего в тени раскидистого дерева. Оба внешне были абсолютно спокойны, но один отчаянно хотел провалиться сквозь землю или исчезнуть каким-нибудь иным способом. За его спиной виднелся кусок кирпичной стены, а в ней плотно закрытая белая дверь.
— К слову, — добавил Всевышний, — ко мне принято обращаться на «Ты».
Патриарх сглотнул, проклиная себя за оплошность.
— Ну, рассказывай, как ты служил мне? Что сделал хорошего?
— Всю жизнь, Господи!.. Верой и правдой… Ведь из ничего церковь возродили, 30 тысяч храмов построили, количество прихожан…
— Не надо, — мягко сказал Господь, — ты же не у начальства на докладе… Впрочем, это, как посмотреть. — Он снисходительно улыбнулся. — Ведь ты же называл себя моим наместником на земле?
Патриарх не нашелся, что ответить и притих.
— Стало ли на свете больше любви, благодаря тебе?
Тишина.
— Верой и правдой, говоришь? Насчет веры ты сам признался, а уж правдой в твоем ведомстве и вовсе не пахло. Но инструкцию-то ты читал? Она, конечно, немного устарела за 3000 лет, но базовые принципы не изменились. Помнишь, «не убий»? — Господь заглянул человеку в глаза.
Его собеседник судорожно кивнул.
— Помнишь. А как же тебе тогда пришло в голову освящать баллистические ракеты? — В голосе Всевышнего явственно звучал гнев. — Думал ли ты о любви, благословляя отправку солдат на смерть?
Патриарх дрожал.
— Что ж, каждый волен делать свой выбор. И ты в том числе.
— Это дверь в ад или в рай? — упавшим голосом спросил старик.
— Рай ты не заслужил, — рассмеялся Господь, — а вот в ад, конечно, можно. Либо ты можешь вернуться и попробовать снова. Тебе решать.
Человек посидел еще немного, затем встал и, пошатываясь, подошел к двери. Он обернулся и в последний раз взглянул на Всевышнего, прежде чем непостижимое чувство заставило его войти.
