Пятый выпуск «Иглы» – это новые истории, новые имена, новые смыслы. Это свидетельство того, что творчество сильнее разрушения, что искусство способно преодолеть тьму. И пока звучат наши голоса, пока мы продолжаем творить, мы верим: свет обязательно победит.
Посмотреть или скачать полную PDF версию можно здесь
В последнее время мозг чаще закипает от зла и лжи. Когда-то Марк Шагал сказал: "Когда мне становится грустно, я начинаю рисовать счастье". Вот и нам захотелось написать о чем-нибудь добром и бескорыстном – в противовес гадкому и лживому. Долго искать не пришлось – относительно недавно нас пригласили в группу волонтёров, которые переписываются с российскими политзаключёнными (ПЗК).
Звонит родственник из Израиля.
— Слушай, у вас там, в Лос-Анджелесе, сейчас проходит выставка-экспозиция о трагедии 7 октября на музыкальном фестивале Nova. На ней волонтёрит один мой хороший сосед, Натан. Он давно мечтал посмотреть Сан-Диего, о котором я ему прожужжал все уши. У него там будет пара свободных дней. Примешь? Покажешь?
Об этот камень, или, точнее сказать плитку, я споткнулась не раз. В первый раз это было в отпуске на озере Комо, на ровном месте. Заглядевшись на горы за озером, вкрапленные в них виллы, канапе-кораблики, мирно ожидающие своего часа, не особо смотришь под ноги. Раз блеснуло, два блеснуло под ногами, присмотрелась, плитка из желтой меди, гладко впаянная в асфальт.
Клуб интернациональной дружбы, КИД, во времена позднего Союза был модной темой среди подростков. Мы писали письма детям стран соцлагеря и получали от них ответы, в которых кроме обязательных слов про Ленина, комсомол и бла-бла-бла, можно было узнать интересное - какую музыку у них слушают и какие шмотки носят. Меня взяли в КИД из-за красивого почерка и грамотности.
Привет, ты как?
…мой золотой-необыкновенный, я так тебя люблю, так переживаю, когда мы далеко друг от друга, терзаю телефон, читая твои сообщения в сотый раз, разглядываю фотографии, увеличиваю-уменьшаю, ищу то, что раньше могла не заметить, когда мы уже встретимся, жду-не-дождусь…
Я хочу, чтобы закончилась война.
Я иду на улицу, со мной идут друзья и коллеги, со мной идут тысячи людей. Я выхожу из дома с водой и пауэрбэнком, я кричу во все горло, я гуляю по Москве, я рисую цветные плакаты, я бегу от ОМОНа, я сижу в автозаке, я сижу на суде, я сижу в тюрьме.
Лодку одолжил Петр. Стемнело. В отдалении слышались удары, отдавались спазмами в животе – сердце стучит по-другому. Бу-бум, бу-бум, бу-бум. Небо слева затянуло темно-красным, густым и вязким, и сквозь это месиво пытался пробиться – пока не получалось – жаркий, смертоносный огонь.
Я ветку с кладбища лесного
оттаяла и в дом взяла.
В ту зиму онемело слово,
была в беспамятстве земля.
Провинность наша неоплатна...
Россия, Лорелея, Лета,
Рекою вспять текут года.
На заливных лугах поэтов
Пасутся тучные стада,
Все прочие сидят в испуге...
Россию не понять с утра,
Она не та уж что вчера.
Да и хотелось-то не очень,
Трещит поскольку голова
И лезут невпопад слова...
Уехать или остаться? Любое решение неправильное. Уехать – оставить близких, друзей, воюющих и выживающих. Остаться – подвергнуть смертельной опасности тех, за кого несешь ответственность.
Магазины не работают, вода и электричество с перебоями, прилёты в дома по соседству.
Январь 2019. Ну какая поездка в Израиль обходится без посещения Котеля, Стены Плача, единственно уцелевшего осколка иерусалимского храма, обиталища Божественного присутствия. И хоть давно всем известен старый анекдот «сколько лет хожу, прошу о чём-то, - а как со стенкой разговариваю!», но вот поди ж ты, в любой день полно туристов, солдат, паломников и просто любопытствующих.